Минфин рассматривает возможность введения принудительного займа, впервые с 1982 года.
«В свете значительных незапланированных государственных расходов, вызванных эпидемией коронавируса и введением карантинных мер, в министерстве финансов рассматривают возможность введения принудительного займа для их покрытия», — сообщают ленты информагентств. К счастью, речь пока идет об Израиле.
Здесь можно было бы подавить зевок: дескать, нас это не касается. Дело, однако, в том, что российские финансовые власти также могут пойти на такой шаг, поскольку обстановка в экономике РФ складывается тяжелая.
Цены на нефть Urals свалились в штопор, из-за карантина целые отрасли — автозаводы, шахты, предприятия сферы услуг — на грани свертывания. В результате, на кубышку ФНБ претендуют, помимо пенсионеров, буквально все — начиная от авиакомпаний и турфирм, и заканчивая нефтяными концернами. При этом капитал бежит из России как ошпаренный — с 12 по 18 марта, по данным BCS Global Markets, инвесторы вывели из российских активов рекордные $ 1,4 млрд.
Это значит, денег правительству Михаила Мишустина взять неоткуда. В такой ситуации израильский опыт может оказаться востребованным.
Механизм принудительного займа, в израильском варианте, предельно прост. Займ взимается вместе с подоходным налогом или с налогом на определенные виды сделок. Государство одалживает эти деньги на определенный срок, и под процент заметно ниже рыночного. По окончании срока заемные средства возвращаются населению с выплатой процентов. Вот и все.
Но вернемся к России. Для нас принудительные займы — тоже не новинка. Еще в конце 1920-х годов в СССР стартовал негласный принудительный займ — подписка на очередные выпуски облигаций государственных займов. В послевоенное время эта практика стала обычной частью быта советских людей. Каждого гражданина страны, исключая детей, обязывали приобретать облигации в размере, равном одному месячному окладу в год.
Чуть позже партия и правительство разрешили отдавать деньги за облигации частями — по 7−8% зарплаты в месяц. Займом эти облигации можно считать, поскольку государство обещало когда-нибудь вернуть деньги гражданам.
И вот тут-то проходит водораздел между израильскими принудительными займами и советскими. Израиль занятые у граждан деньги всегда им возвращал. СССР — возвращал крайне неохотно, десятилетия спустя.
В 1956 году долг СССР населению перевалил за 259,6 млрд. рублей. На его обслуживание стало уходить до 17 млрд руб. в год, и, по расчетам Минфина, рост этих расходов в обозримом будущем должен был сравняться с объемом средств, собираемых с населения. Проблему решили одним махом — в 1957 году власти де-факто объявили дефолт по внутреннему долгу: выплаты по облигациям прекратили. А чтобы народ не особо возмущался, по выпущенным бумагам стали проводить лотереи. Получив крупный выигрыш, можно было купить официально и легально нечто дорогое — автомобиль или дачу.
Только в 1974 году было объявлено, что государство погасит старые облигации.
Другим советским «принудительным займом» можно считать денежную реформу 1991 года. Вечером 22 января, когда закрылись все отделения Сбербанка, в программе «Время» объявили об обмене денег. С полуночи крупные купюры (50 и 100 рублей) образца 1961 года прекратили хождение. Гражданам дали три дня, чтобы обменять их на новые. Суммы обмена были ограничены 1000 рублей, а с банковского счета можно было снять 500 рублей — остальные деньги на вкладах были заморожены. В итоге, правительству удалось «нагреть» свой народ, по разным оценкам, на сумму от 1 млрд. до 7,5 млрд. рублей.
И возникает вопрос: может ли Мишустин решиться на принудительный займ сейчас? И каким путем он пойдет — израильским или советским?
— Я очень подозрительно отношусь к идее принудительного займа, — говорит президент Союза предпринимателей и арендаторов России Андрей Бунич. — У нас в советское время были облигационные займы, и назад по ним люди ничего не получали. Все к этому привыкли, никто не протестовал — считалось, так надо.
После же преобразований 1990-х — фактической экспроприации вкладов в Сбербанке, и рухнувшей в 1998-м пирамиды ГКО, — население явно не готово к новым государственным внутренним займам.
На деле, сейчас принудительный займ будет выглядеть, как конфискация. К тому же непонятно, на кого он будет распространяться. Если на олигархов — есть другие методы инвентаризации средств сверхбогатых. Если на население — получится, что деньги забирают у тех, кому надо помогать. У нас, думаю, в ближайшее время до 70% граждан начнут испытывать экономические трудности, у них точно ничего не займешь.
«СП»: — Почему на такой займ идет Израиль?
— Не факт, что Израиль пойдет на это. Раньше, с 1950-х, Израиль находился в ситуации становления государства — выживания, войны со всей округой. Это означает совершенно другой уровень доверия внутри страны, и принудительные займы тогда воспринимались иначе.
На если сейчас даже в Израиле объявить принудительный займ — не уверен, что идея пройдет. Напротив, такой шаг может вызвать недоверие к власти, и отторжение гражданами финансовой системы.
В России о таком доверии вообще говорить не приходится. А если кабмин начнет подобные действия — доверия вообще не останется.
«СП»: — Внутренний займ мог бы спасти экономику России?
— Думаю, нет. Я не вижу, зачем это делать. Вообще, идея займа исходит из того, что сейчас все должны сбежаться и получить помощь. Мол, так происходит в Америке и Европе — там всем что-то раздают.
Но надо пронимать: нынешний кризис на Западе — чисто финансовый, коронаравирус тут ни при чем. Властям в США и ЕС просто необходимо раздавать — это их финансовая система грохнулась, и падение надо компенсировать. Отсюда, кстати, и колоссальные суммы помощи — из-за дисбаланса между реальным сектором и финансовым, и даже в самом финансовом секторе.
В России у кризиса совершенно другая природа: у нас нет дисбаланса, и наша финансовая система очень маленькая — просто ничтожная, по сравнению с мировой. С одной стороны, это убожество. Но в ситуации стресса это выгодно — в нашей системе, по сути, просто нечему лопаться. И дисбаланс у нас в другом: у людей нет денег.
«СП»: — Может, нам тоже надо раздать каждому гражданину по $ 1000, как в Америке?
— Можно в теории, но на это уйдет весь Фонд национального благосостояния. И тогда все сразу рухнет — государство рухнет — пусть у людей на руках останется по $ 1000. По большому счету, эти деньги никому не помогут.
«СП»: — Если не внутренний займ — где кабмину взять деньги в кризис?
— Правительству надо уменьшить налогообложение — прекратить высчитывать, бедный гражданин или нет, есть у него, условно, курица или мотоцикл. Нужно ввести налогооблагаемый минимум — не трогать граждан с низкими доходами.
Огромные резервы в системе ЖКХ — там, по сведениям ФАС, в 2−3 раза завышены тарифы. Ну, зачем нам все эти коммунальные управляющие компании? Ведь даже если раздать российским семьям по 10 тысяч рублей — система мгновенно высосет эти деньги: повысит тарифы на услуги, увеличит платежки.
Кабмину нужно систему ломать — и понятно, как. У нас только незначительную часть жилого фонда составляют богатые дома. Но в остальных домах действительно бедствие: у людей нет денег, а платят они за жилье, относительно своих доходов, чрезмерно много. Вот там надо наводить порядок — убирать посредников, которые выводят деньги за границу.
Если государство национализирует большую часть системы ЖКХ, установит контролируемые тарифы, и обеспечит ее жизнедеятельность силами военных — для людей будет колоссальная экономия. Суммарно население в этом случае выиграет, по моим оценкам, до 3 трлн. рублей. А государство на эту реформу потратит максимум 500 млрд. рублей.
Вот это была бы серьезная мера поддержки. Люди бы успокоились, из них бы не сосали деньги каждый месяц.
«СП»: — Есть еще подобные меры?
— Навести порядок в обеспечении продовольствием. Сейчас мы видим, что торговые сети искусственно создают панику, манипулируют с ценами. Между тем, в стране полно продовольствия — просто производители не могут проникнуть на рынок и предложить товар.
Это тоже решаемая задача: обеспечить логистику, защитить мелких производителей. А сети — оптовое звено — в этих чрезвычайных условиях тоже надо национализировать. Там наценка — в 3−4 раза по многим позициям, это же беспредел! Получается, оптовое звено высасывает из каждого товара 70−80% стоимость — разве это нормально?!
Если торговые сети не могут сами справиться, если провоцирует дефицит — нужно действовать как в военное время. Нужно изъять у них имущество — торговые площади, склады, — чтобы туда свозили продовольствие, которое существует, и которое можно быстро произвести.
И это — тоже колоссальный резерв. Если люди будут получать дешевое продовольствие, у них получится ощутимая экономия, и бюджет сойдется.
Снижение тарифов ЖКХ и дешевое продовольствие — это принципиально лучшее решение, чем внутренний займ, принудительный или добровольный. Потому что займ в итоге означает распределение, причем заранее известно, в пользу кого — структур, аффилированных с властью. А предлагаемые мной меры — это прямая помощь гражданам, которая даст реальную отдачу.
— Не думаю, чтобы наше правительство пошло на такие чрезвычайные меры, как облигации или внутренние займы, реализуемые в принудительном порядке, — считает декан факультета социологии и политологии финансового университета при правительстве РФ Александр Шатилов. — Пока ситуация не настолько катастрофична: она сложная, но не кризисная.
Так что в краткосрочной перспективе принудительные займы нам не грозят. А дальше многое будет зависеть от мировой конъюнктуры — не только от нефти, но и от глобальной кризисной ситуации, которая развивается по нарастающей.
Там уже сложно сказать, какие потребуются меры — может быть, они будут связаны и с выпуском внутренних облигаций. Тем более, в свое время были и военные выпуски облигаций, и выпуски на развитие народного хозяйства 1951−1953 годов, которые были погашены десятилетия спустя.
Конечно, к такого рода займам граждане любых стран относятся, мягко говоря, без восторга. У нас, если до подобного дойдет, людей придется подталкивать — по большому счету, заставлять их покупать облигации. Тем более, наше население в последние годы было развращено свободой и относительной демократией. И когда его будут загонять в мобилизационные рамки, оно будет протестовать и плеваться.
Но это, повторюсь, будет уже реально чрезвычайная мера. В настоящий момент есть гораздо более терапевтические методы, которые способны поддерживать стабильность российской экономики.
